Задумывались ли вы когда нибудь о суициде? Загляните себе глубоко в душу, вспомните то, что вы так не хотите вспоминать, чтобы ответить на этот вопрос. Не стану лгать вам и самому себе. Да, я задумывался о суициде, о суициде Курта Кобейна. Десятки раз я анализировал это событие. Оно стало знаковым для всего музыкального мира и в частности гранжа.
Гранж был последним отпрыском рока, достойным внимания. И не просто достойным, а заслужившим право считаться субкультурой. Это последняя попытка разжиревших американцев выразить протест. Количество пафоса сводилось к минимуму. До того, как мерзкие любители наживы превратили гранж в моду и средство заработка, его представители отличались скромностью и сдержанностью в выборе одежды. Их едва ли можно было обвинить в позерстве. Дешевые свитера, рваные джинсы, старые кеды. В них, как и в их музыке было сложно найти какую-то красоту и эстетику, но, несмотря на это, гранж был настоящим искусством. Искусством, символизирующим упадок культуры, но являющимся ее подъемом. Скажу так, если вы ищете в искусстве только красоту, вы ни черта в нем не шарите. Таким был весь жанр. Грязный, бесцеремонный, нахальный, но настоящий, притягивающий своей харизмой. Музыка с яйцами.
Кобейн и его «Нирвана» были не последними в этой тусовке, постепенно захватывающей весь континент. Мало того, в один момент они начали задавать в ней тон. Их кассеты переходили из рук в руки, красочные постеры украшали стены в комнатах восторженных подростков. Кобейн неожиданно для себя стал голосом поколения. И кто знает, какая судьба ждала бы группу и весь жанр, если бы Курт не изъявил желание присоединиться к известному «Клубу 27».
Популярность гранжа ушла с уходом его главного символа. Когда я задумываюсь о смерти Кобейна, я задумываюсь о смерти целой культуры. Одна жизнь, одна смерть, символизирующие целую эпоху.
